На турьей охоте с нами был горец, который обратил мое внимание: ну совсем Аммалат-бек из романа Марлинского или лермонтовский Казбич. Или, скорее, смесь того и другого. Видно только, что среди горцев он особа важная — стрелок и джигит удивительный, шашка, кинжал и газыри в золоте. На тамаши в глухом
горном ауле, где была нам устроена охота, горцы на него смотрели с каким-то обожанием, держались почтительно и сами не начинали разговоров, и он больше молчал.
Мигом забыты все мои несчастья. Сбрасываю платье с длинной талией и узкой шнуровкой и совершенно преображаюсь. На мне старый изношенный бешмет, широкие залатанные шаровары, белая папаха из бараньего меха, побуревшая от времени, и я уже не Нина бек-Израэл, княжна Джаваха, — стройный маленький джигит из
горного аула.
Л. Чарская впервые побывала на Кавказе еще в бытность свою воспитанницей Павловского института, — одна из одноклассниц, грузинка, пригласила ее погостить летом в Гори. Кавказ сразу и навсегда покорил сердце будущей писательницы. Позднее, став взрослой, она снова и снова возвращалась сюда и подолгу жила то в небольших грузинских городках, то в
горных аулах.
Неточные совпадения
Только что затихло напряженное пение муэдзина, и в чистом
горном воздухе, пропитанном запахом кизячного дыма, отчетливо слышны были из-за мычания коров и блеяния овец, разбиравшихся по тесно, как соты, слепленным друг с другом саклям
аула, гортанные звуки спорящих мужских голосов и женские и детские голоса снизу от фонтана.
Только там, под ледниками, на другом берегу Черека, лепится к скалам заоблачный
аул Безенги, а там, за ним, две вершины неведомого Каштан-тау, по обе стороны которого снега
горного хребта и будто бы перевал, исстари известный в этом единственном в этих горах
ауле под названием «Магометова дорога».
Я открываю глаза и тут же зажмуриваюсь, ослепленная ярким светом солнца.
Горный день во всем блеске пришел в
аул.
Еще немного — и миновав Беджит с его большими и богатыми саклями и высокою мечетью, мы выехали в лесистую долину и стали снова подниматься к
аулу Бестуди, прилепившемуся своими саклями к
горным склонам.
Проведя еще ночь под кровлей
горного духана, мы, наконец, к вечеру подъехали к
аулу Беджит.
Между тем со всего
аула бежали маленькие горяне и горянки к сакле Хаджи-Магомета. Они с нескрываемым любопытством
горных зверьков оглядывали нас, трогали наше платье и, бесцеремонно указывая на нас пальцами, твердили на своем наречии...
Коляска остановилась у большой сакли деда, приютившейся на самом краю
аула, под навесом скалы, созданным самой природой, словно позаботившейся об охранении ее плоской кровли от
горных дождей.
Приехал дедушка Магомет из
аула, примчались Бэлла с мужем на своих
горных скакунах, и дом огласился веселыми звуками их голосов и смеха. Только двое людей не принимали участия в общем веселье. Бабушка, которая не могла примириться с мыслью о пропаже драгоценностей, и князек Юлико, захваченный недугом, от которого он таял не по дням, а по часам, приводя этим бабушку в новое волнение.
Да, да, я вспоминаю и
аул, и саклю… Мою саклю… Там растут прекрасные дикие кавказские розы и грозно шумит
горный поток… Там я жила, там бегала и резвилась ребенком… Или это только кажется мне?
Это говорит Мцыри, одинокий юноша, сначала питомец грузинского
аула, потом послушник-монах, — юный, дикий, угрюмый и смелый, как
горный орел.